|
Александр Барышников Клад Соловья-РазбойникаСерия 6 |
|
|
Александр Барышников Клад Соловья-РазбойникаСерия 6 |
|
|
Идущий этой дорогой...- Жалко, конечно, скотинку, - говорил Григорий, сидя за накрытым княжеским столом, - но уж лучше шапку потерять, чем головы лишиться.Князь, не переставая жевать, согласно кивнул головой. - А я ведь, княже, - кузнец понизил голос, - молился за тебя, просил Господа нашего оградить город твой и народ твой от порухи. Он, вишь ты, и помог, а иначе бы... - Ваткару помогли великие вотские боги, - отрезал Выр и резко отодвинул чашу с кушаньем. - Да как же боги - великие, всемогущие, всевидящие,- могли помочь человеку, который готов был отречься от них? - шепотом спросил Григорий, воровато оглянувшись по сторонам. - Помнишь ли слова свои, ночью сказанные? - Душа - котел, вера - вода, слова - пена и пар, - спокойно отвечал князь. - Пока не выкипит вода на костре жизни, слова наши ничего не стоят. Боги мудры, они отличают пену словесного блуда от чистой и священной веры. - А вот как промеж себя живут ваши боги? - хитренько поинтересовался кузнец. - Не ссорятся, ненароком? - По-разному, - уклончиво отвечал Выр. Он не знал, как великие боги живут промеж себя. - Вот то-то и есть, что по-разному, - взвился Григорий. - Нашему Господу ссориться с собой нет нужды, он один владыка на небе и во всем сущем мире. Вот он где, великий-то порядок: раз на небе один владыка, значит, и среди людей один кто-то должен бы править. Кабы принял ты нашу веру, кабы и людишки, тебе подвластные, поверили в Господа нашего, тогда, пожалуй, вождю тому, Ларо, и в голову бы не пришло против князя подниматься. Князь долго молчал, обдумывая слова Григория, кузнец при этом выжидательно смотрел на Выра. - Стар я стал, - сказал князь со вздохом. - Ты, может, и прав в речах и думах, а вот дело это мне не осилить... Ты, Григорий, пей, ешь да отдохни малость, а то с нашими неустроениями тебе и поспать недосуг. - Благодарствую, княже. Сыт, доволен Господу-Богу, - кузнец размашисто перекрестился. - Все ваши неустроения, похоже, кончились, а мне, вишь ты, пора в дорогу собираться. - В такой туман? - усомнился князь. - Ничего, с Божьей помощью не заплутаю. Выр приложился к мутноватой пеленке оконного пузыря. - Дождик накрапает,- сказал он озабоченно. - Бог вымочит, он же и высушит, - весело отвечал Григорий, поднимаясь из-за стола. - Лодку твою наверняка разграбили разбойники Ларо или из посадских кто под шумок решил поживиться, - сказал князь. - Да и тяжко в одиночку наверх выгребать. Возьми лошадь, на ней сподручнее, и дома она тебе сгодится. - Вот спасибо, княже! - обрадовался кузнец.- Век не забуду доброты твоей и щедрости, да хранит тебя Господь! Они вышли на задний двор. - Выбирай, - Выр обвел рукой лошадей, которых Григорий оседлал во время ночного штурма. - Да чего там... - пробормотал кузнец смущенно. - Дареному коню в зубы не смотрят. - А ты посмотри, да ладом, - настаивал князь, - чтоб потом... Но не договорил - с Княжьей башни грохнул и загрохотал сторожевой барабан. - Кто? - выдохнул Выр и бессильно привалился к мокрой бревенчатой стене. Кто мог напасть на Ваткар после разгрома Ларо? Старый Лодз вспомнил прежние обиды? Но он мог не единожды убить Выра, и при желании давно сделал бы это. Чужие люди? Но если бы они хотели захватить Ваткар, им незачем было уходить из него. Келей? Но он никогда не стремился к высшей власти. Булгары? Но известие о гибели наместника не могло так быстро достичь ушей великого хана, к тому же, воины его не способны, подобно птицам, летать по небу... - Кто? - ошеломленно воскликнул Келей, затаившийся в пятнадцати шагах от Луговой башни. Кто мог разбудить этот проклятый барабан? Келей своей рукой уложил двух ваткарских дозорщиков, остальных прикончили его воины. Не могли же ваткарцы воскреснуть... Или это бессмертная душа непобедимого князя Кутона оберегает сына от несчастий? Ледяной ветерок страха обвеял сердце. Отгоняя наваждение, Келей крепко, до побеления косточек, сжал рукоять сабли. В любом случае, таиться далее не было нужды, и обратной дороги не было тоже. - Вперед! - крикнул молодой вождь, выскакивая из-под пристенного помоста. Выр услышал дальний этот крик, узнал голос, поразился коварству Келея и почувствовал обжигающий холод опасности, нависшей внезапно над Ваткаром и, главное, над любимой дочерью Люльпу. Из глубин души, из каких-то самых дальних и темных уголков ее неожиданно выплыли слова отца: идущий этой дорогой теряет Ваткар навсегда. Как-то разом весь город всполошился, со всех сторон послышались крики и звуки начавшейся схватки. От дома воинов слышна была грубая брань, глухие удары и чистый звон сабель, с площади доносился бабий вой и визг перепуганных ребятишек. Идущий этой дорогой теряет Ваткар навсегда. - Григорий, - устало позвал князь. - Ты еще не забыл наш уговор? - Помню, - упавшим голосом отвечал кузнец. - Только не ведаю, княже, как исполнить его. - Пошли, - сказал Выр и тяжело шагнул через порог ограды. Идущий этой дорогой теряет Ваткар навсегда. С площади ворвался взмыленный десятник Сюр. - Князь! - кричал он на бегу. - Келей в городе, мы окружены... - Успокойся! - гневно оборвал его Выр. - Ты воин и не должен терять головы. - Но что же нам делать? - Пробивайтесь к Воротной башне, - деловито распорядился князь.- Уходите из Ваткара. Надо сохранить людей. Будут люди - будет город. Ты понял меня, Сюр? - Но как же ты? - недоуменно спросил десятник. - Как твои дети? - Все будет хорошо, - пообещал Выр. - Все будет хорошо, - с облегченьем повторил воин. Он снова верил в своего князя. Посреди всполошенного войной города безмятежно спала Люльпу. Выр заботливо поправил сбившееся лоскутное покрывало и долго неотрывно смотрел в прекрасное лицо дочери. - Разбудить бы девицу, - озабоченно сказал Григорий. - Пусть поспит, - ласково сказал Выр и начал снимать с очага глиняных богов. Когда последняя фигурка была убрана, он повернулся к Григорию и, указав рукой на очаг, решительно сказал: - Разбирай! - Здрав ли ты, княже? - изумленно и испуганно спросил кузнец, - Враг в городе, а ты вздумал печь перекладывать... - Делай, что говорят! - отрезал Выр и вышел вон. - От же нехристь неуемный! - пробурчал по-русски Григорий, но все же немешкотно и споро принялся снимать с очага большие теплые камни. Когда Выр вернулся с испуганным, не совсем проснувшимся Гырыны, кузнец добрался до последнего слоя, под которым начал обнаруживаться накат из толстых коротких бревен. - Вставай, доченька,- князь ласково тормошил Люльпу. - Пора вставать. Девушка открыла глаза, увидела отца и счастливо улыбнулась. - Разве уже пора? - дурашливо-капризным детским голоском спросила она. - Пора, - вздохнул Выр и погладил ее пушистые волосы. Возня и пыхтенье дзюча заставили Люльпу поднять голову, она ахнула и резво вскочила на ноги. - Что случилось, отец? - Опять война, - с отвращеньем сказал Выр. - Кто? - возмутилась девушка. - На этот раз Келей, - устало отвечал князь. - Он уже в городе. Надо уходить, и как можно скорее. Григорий разметал бревна - под ними открылся дубовый сруб колодца. Кузнец заглянул в черную дыру и покачал головой. - Эй, Гырыны! - позвал Выр и, когда трясущийся княжич подошел, приладил к худым его лопаткам увесистый мешочек. - Крепись, сын, ты мужчина из рода Гондыр. Другой мешочек - побольше и потяжелее - князь передал Григорию. - Это поможет вам в чужих краях. - Вам? - всполошилась Люльпу.- Разве ты остаешься? - Ненадолго, - твердо заверил князь.- Я никогда тебя не обманывал, и на этот раз поверь мне: мы скоро встретимся, мы будем вместе и уже не расстанемся. - Отец! - воскликнула девушка, бросаясь ему на шею. - Помни, - дрогнувшим голосом сказал Выр, пряча лицо свое в ее волосах, - Ты дочь Выра, внучка Кутона, и мы, живые или мертвые, всегда поддержим тебя в трудное время. Григорий уже приладил веревку к колодезному срубу. - Огня бы, - сказал деловито. - Нет! - твердо запретил князь.- Дойдете ощупью. Береги их, Григорий. - На все воля Божья, - смиренно сказал кузнец и скрылся в темноте сруба. - Прощай, Григорий. - Прощай и ты, княже, - глухо донеслось из колодца. Выр обнял сына и легонько подтолкнул его к черной дыре. Дрожа и охая, княжич судорожно вцепился в веревку и начал неловко спускаться вниз. - Береги брата, Люльпу, вы с ним одной крови. Помни Ваткар, помни род свой, помни отца... - Но мы же встретимся! - прошептала Люльпу, уже спустившая ноги в колодец. - Да,- молвил Выр и отвел глаза.- Прощай... Он какое-то время посидел так - оглушенный, опустошенный, обессиленный,- но потом, спохватившись, принялся за дело. Еще раз заглянул в непроглядную темень колодца, торопливо завалил сруб бревнами и начал складывать камни. Идущий этой дорогой теряет Ваткар навсегда. Именно такие слова сказал князь Кутон после того, как показал своему молодому сыну этот колодец, дающий начало подземному выходу из города. У князя Кутона было много недругов, много было больших и малых сражений, но никогда не возникало необходимости воспользоваться тайным ходом. Он сам нападал на врагов своих и почти всегда был победителем. Он говорил: если тебя заставили спуститься, спасая жизнь свою, в этот колодец, значит, ты недостоин быть властителем Ваткара. Он говорил: дорога эта может продлить жизнь, но никогда более не приведет в Ваткар. Наверно, отец, ты был прав, когда учил нападать первым и не давать спуска врагам своим. Без страха нет мира - так ты говорил. Я жил по-другому и не сумел передать твою силу и славу внукам твоим, вынужденным сейчас в кромешной тьме спасаться из родного города по дороге, которая никогда более не приведет их в наш с тобой дом. Но они живы, и это главное, а я... я остался, я не спустился в заклятый тобою колодец, и, может, хотя бы это сможет тебя утешить. Выр складывал камни, и каждый из них неподъемным грузом ложился на сердце. Когда последний валун оказался на своем месте, старый князь задыхающимся, задавленным своим сердцем почувствовал: он простился с детьми навеки. |
