|
Александр Барышников Клад Соловья-РазбойникаСерия 5 |
|
|
Александр Барышников Клад Соловья-РазбойникаСерия 5 |
|
|
БедаВатажники Невзора прижились в тихом селении славян-вятичей на Пышме-реке. Принимая их, старец Доброслав поставил условие, что пришлые воины не станут грабить и обижать мирных калмезов, что новгородский меч может быть вынут из ножен только для защиты. Никто не нападал ни на селение Доброслава, ни на соседний Куакар, и ушкуйники вели спокойную, размеренную жизнь, охотились, ловили рыбу, помогали вятичам лепить-обжигать горшки, ковать железо. Поначалу молодые были недовольны, рвались в горячие набеги, но вскоре обнаружили, что в соседнем Куакаре живут очень красивые девушки. Береговые овраги и заросли стали свидетелями тайных свиданий, услышали много понятных без толмача слов. Куакарский князь Седмурш и верховный жрец Кылт весело переглядывались — они были совсем непрочь породниться с хорошими соседями.Невзор жил в доме Доброслава. Долгими летними вечерами старец заводил беседы о жизни, всякий раз беседы эти перерастали в спор о вере славянской, о вере грецкой. Заумные разговоры томили старого ушкуйника, он не умел ответить на мудреные вопросы, чувствовал себя слабым и беспомощным против веских доводов собеседника. Утешенье же находил Невзор в дружбе с приемной внучкой Доброслава. Однажды утром девочка принесла ему жбанчик пахучего теплого питья, подала с поклоном. — По ночам сильно кашляешь, сам не спишь и других будишь. Заварила я травки, выпей на доброе здоровье. Давно забытые, непрошенные слезы подступили к глазам непривычного к ласке бывалого воина. — А ты не плачь, дядя Невзор, хворь твоя нестрашная, выпей — и все пройдет. Всей своей сиротской душой прилепился старый ушкуйник к разумной и ласковой Жданке. Не мог только понять, за что она-то его привечает. Подумал однажды — может, похож на кого из прежней ее жизни. А может быть, чувствует неприкаянную его одинокость и жалеет добрым своим сердцем... — Дедушка все про травы да цветы,— тихонько, как бы жалуясь, говорила она.— А ты мне сказку расскажи. — Расскажу, расскажу,— охотно откликался Невзор, млея отогретой душой.— Слушай, коли хочешь, счастье ты мое конопатое. Только это не сказка, а истинная быль. — Быль — это то, что в жизни было? — Да. — Тогда не надо,— девочка нахмурилась.— В жизни бывает плохое и страшное. — — Бывает,согласился Невзор.— Но я тебе хорошее расскажу, оно тоже случается. Девочка уселась поудобнее, приготовилась слушать про хорошее. — Живет у нас в Новгороде старый купец Сотко Сытинич... — Старый, как дедушка? — Нет, малость помоложе — вот как я. — А ты разве старый? У тебя только морщинки на лице, но я тебе травки заварю, умоешься три раза и будешь без морщинок. — Хорошо бы... Спасибо тебе, милая! Однако, слушай дальше. Много лет назад был Сотко молодым и бедным. Ходил по пирам, играл в гусли звончатые, пел дивные песни. Не было в новгородской земле другого такого певуна-затейника. Вот сидел однажды Сотко на берегу Ильмень-озера, на бел-горючем камне, сидел — на гусельках яровчатых поигрывал, струнки шелковые пощипывал. Долго ли, коротко ли забавлялся удалой гусельник, вдруг в озере вода всколебалася, всплыл поверх волн властитель подводного царства — сам Царь Морской. Утешил его Сотко песнями своими, позабавил игрой искусной — старый-то и посулил ему клад из Ильмень-озера: три рыбы — золотые перья... — Так это же сказка! — радостно догадалась Жданка.— Разве в жизни так бывает? — Может, и — сказка,согласился Невзор.— Однако в молодые свои годы слыхал я гусельника Сотко и тогда еще уверился, что перед такой игрой и такими песнями и впрямь мог не устоять Царь Морской, а ведь у него богатства несчитано-немеряно. Теперь другое — вскоре после того берегового сидения разбогател бедный гусельник, стал купцом из первых, церковь великую в городе поставил. Доводилось мне в нее захаживать — чудо чудное! диво дивное! Вот и думай теперь — сказка то была или правда-истина... Однако, слушай дальше про удалого гусельника... Поклонившись в низеньких дверях, в горенку вошел Доброслав, приветливо улыбнулся Жданке, погладил ее пушистые волосы и отослал девочку погулять. Та разочарованно вздохнула — очень ей понравилась сказка-быль про Сотко. — Потом доскажешь? — спросила шепотом. — Доскажу, доскажу,— пообещал Невзор. Так и расстались. Доброслав тем временем сел напротив новгородца. Когда девочка притворила за собой дверь горницы, улыбка сошла с лица старца. — Беда,— молвил он тихо и весомо, глядя в глаза ушкуйника. Для разомлевшего Невзора это было совсем неожиданно, и он, все еще улыбаясь, непонимающе посмотрел на Доброслава. — Помнишь ли, как на два дня отлучился ты из нашего селения? — спросил Доброслав. — Как не помнить? Ходил на охоту, далеко забрел, пришлось в лесу заночевать. — Когда ты ушел, появились в селении три булгарских воина. Направил их ко мне куакарский князь Седмурш, потому как один из булгар был нездоров — в дороге упал с коня, повредил плечо. Я недужного поправил, гостей своих напоил-накормил, оставил ночевать. В досужем разговоре неспешно выведал, что долгое время провели они в стране северных вотов, которая издавна подвластна Булгарии и находится в полночной от Куакара стороне. Наместником великого хана служит там некий юзбаши Серкач. Он и послал воинов в Булгар-Кала с важным донесением, содержание которого они мне не открыли. Утром булгары уехали, жизнь опять пошла своим чередом, но нет-нет да и вспоминал я разговор с нечаянными моими гостями. Потом начались нехорошие сны, в коих ясно чуялась нависающая над всеми нами опасность, и опасность эта была связана с неведомой мне страной северных вотов. Ночные видения не давали покоя, и я попробовал обратить свой мысленный взор в ту незнаемую сторону — есть к тому способы, переданные мне отцом моим... Веришь ли — славянским духом повеяло со полуночи! — Отчего же не поверить? — тихо согласился Невзор.— Может быть, пропажа наша, боярский отрок Петрило, там как раз и обретается. Знать, нашел-таки храм чудской... — Не это главное, Невзор! — горячо перебил старец.— Чую беду с другого края, со стороны полуденной. Идет сила великая, грозная, и не знаю другой такой же. Думаю, что по зову юзбаши Серкача в страну северных вотов направляется посланное ханом войско. — Разумею, что булгары намерены наказать подвластных вотов за какую-то провинность. Иного разуметь не смогаю — в чем наша с тобой печаль-забота? — Моя туга невелика, нетягостна — мы, славяне-вятичи, худа никому не творим, живем мирно, булгары нас давно знают и злого сердца на нас не держат. Калмезов они тоже не тронут — какой прок резать добрую курицу, что исправно несет яица? А вот вы, господа новгородцы... — Разве мы кого-то здесь опечалили? — хмуро спросил — Невзор.Условие твое выполняем, никого окрест не трогаем. — Но ты ведь сам рассказывал, как топили булгар у острова Исады. После того бродили в поисках лекаря по земле ханской, пугали мирных жителей... Слухом земля полнится, на догляде-докладе всякое царство стоит. Не гоню я тебя, Невзор, а лишь добра желаю — уходить вам надобно! Новгородец молчал, опустив голову на грудь. — Коли останетесь — тогда и нам несдобровать. — Куда мы пойдем? — угрюмо спросил Невзор. — Да, это проще спросить, чем ответить,— согласился старец.— В стороне закатной чирмиши, вам с ними не сладить. Можно бы на Калмез-реку, что течет с восхода, да только устье ее ниже по течению, идти к нему надо на полдень, навстречу булгарам. А если они уже близко? Можно не успеть. Одна дорога остается — вверх по течению, на полночную сторону, в землю северных вотов. От куакарских калмезов знаю, что живут там люди мирные, незлобивые, они вам худа не сделают... В тот же день новгородцы смазали салом ушкуи, поставили мачты, укрепили в уключинах длинные весла. — Помни — Кимеру,напутствовал старец Невзора,— почитай законы, по коим жили наши предки. Не обагряй меча своего невинной кровью, не питай мошны чужим трудом... — Дядя Невзор! — кричала с берега Жданка.— Я все твои сказки помню, буду новых ждать, возвращайся скорее! |
