|
Александр Барышников Клад Соловья-РазбойникаСерия 4 |
|
|
Александр Барышников Клад Соловья-РазбойникаСерия 4 |
|
|
Тревоги старого князяСолнце давно перевалило за полдень, но лучи его были все так же обжигающе горячими. Утомленные гребцы едва шевелились, истомившийся в дороге Выр, убаюканный мерным плеском весел, клевал носом и мечтал только о том. чтоб скорее добраться до селения Келея и выйти на твердую землю. До устья Вотской реки было уже недалеко, оставался последний поворот.В очередной раз очнувшись от дремоты, князь увидел плывущую навстречу большую лодку, Влекомая стрежневым течением, она быстро приближалась. — Эй, Потон! — окликнул Выр одного из гребцов.— У тебя глаза помоложе, посмотри, кто это плывет навстречу? Потон повернул голову и зорко вгляделся в речную даль. Через малое время лицо его расплылось в довольной улыбке. — Чудины дань везут,— сказал он звонким веселым голосом. Остальные гребцы, искренно разделяя его радость, заговорили одновременно враз пободревшими голосами, ведь им теперь не нужно было тащиться против течения до деревни старого Лодза. Когда лодки сблизились, князь сурово глянул на вскочившего со скамьи и тут же склонившегося в поклоне Коньы. — Где этот старый бездельник? — грозно вопросил Выр.— Он, похоже, совсем выжился из ума. Но вы, вожди чудиновских селений, разве не понимаете того, что ясно даже ребенку? Что ты молчишь? — Неладное учинилось в нашей деревне,— забормотал Коньы, не поднимая глаз. — Я знаю все ваши хитрости и отговорки. Лучшее лекарство от них — ваткарские мечи и копья. Вы этого хотите? — Выслушай, — князь,Коньы просительно посмотрел в глаза Выра.— Вот он, Матан, не укараулил кузнеца-дзюча... — При чем здесь кузнец? — Тогда же зарезали собаку... — Мне нет никакого дела до ваших собак! — взъярился Выр. — Тогда же на речных песках появилось много следов... — Ты совсем спятил! Мне нужно везти дань в Булгар-Кала, это единственное, что я хочу сделать как можно скорее. Иначе на наших речных песках появятся следы булгарских воинов, и эти воины перережут, как собак, всех живущих вотов. И чудинов тоже! — Выслушай, — князь,взмолился Коньы.— То были следы чужих людей. Сегодняшней ночью их большие быстрые лодки ушли вниз по Вотской реке. — Чужие люди? — осевшим голосом переспросил Выр.— Вниз по реке... Люльпу! — вспыхнула, взорвалась душа его. Чужие люди идут вниз по реке... — Разворачивай! В Ваткар! Пошевеливайтесь, бездельники! Гребцы, обреченно переглянувшись, опустили весла на воду. — А ты...— князь сурово глянул на Коньы.— Иди следом за нами. Да не вздумай отстать, иначе... Чужие люди. А так ли они страшны, как это показалось сначала? Пришельцы могут оказаться просто купцами, чей путь случайно пролег через землю вотов. Если же это не так, и незваные гости пришли сюда с мечом — за спиной Выра могучее Булгарское царство. Да, но булгары далеко, а чужие люди, может быть, уже под ваткарскими стенами. Враги, кругом враги... Он оглянулся на лодку с чудиновской данью. Старый Лодз всегда приветлив и гостеприимен, но одни только боги знают, что у него на душе. Выр невольно вспомнил тот давний бой, в котором он сражался плечом к плечу с сыном Лодза. Они были почти ровесники и почти друзья, потому что оба выросли в доме Кутона, вместе играли, вместе учились воинскому искусству, и Выр никогда не напоминал молодому заложнику о его по-ложении. В том давнем бою сын Лодза был убит разъяренным раненым чирмишем. Много лет прошло с тех пор, давно пе-реселился к богам обидчик Лодза князь Кутон, давно смирился старый чудиновский вождь, но какая-то неуловимая малость до сих пор не позволяет поверить ему до конца. Хотя, с другой стороны, что может сделать дряхлый старик с горсткой своих чудинов? Разве что разграбить маленькое чужое селение... Но есть другие, которые тоже улыбаются при встрече и весело пируют с ним за княжеским столом. Выр вспомнил вождя Верхнего племени Келея. Келей молод. Келей недоволен тем, что он, Выр, безропотно согласился с несправедливой победой наместника на шийлыкских скачках. Келей недоволен чрезмерным миролюбием князя. Выру пе-редавали слова молодого вождя, сказанные в буйном пиру: будь ваткарским князем он, Келей, воты каждый год ходили бы в походы и обогащали себя военной добычей. Выр принесет народу несчастье — так говорил Келей. Князь вспомнил вождя Нижнего племени Ларо. Ларо за глаза называл Выра старым трусом, и это тоже было передано верным человечком. Когда воинственные чирмиши напали на землю Ларо, Выр, не понадеявшись на силы ваткарских воинов, долго собирал и ждал подмоги из подвластных селений, а когда объединенное войско добралось, наконец, до нужного места — чирмиши уже скрылись, успев вволю погулять по землям Нижнего племени. Оба — Келей и Ларо — наверняка считали, что князь, от-правляя булгарам дань, слишком много хороших вещей ос-тавляет в своих кладовых... Превыше всего Выр ценил спокойный ход внутренней жизни вотских племен. Недовольство простых соплеменников, готовых яриться по всякому поводу, не пугало его. У него много сытых воинов, которые легко заткнут любую глотку. Гораздо страшнее недовольство вождей, имеющих власть, силу и готовых в любое время кинуться в драку за княжеское место. Наверно, прав был отец, учивший держать народ и, главное, вождей железной рукой за горло. Наверно, только так можно сохранить свою власть и обеспечить безопасность тех, кого любишь, ради кого живешь и страдаешь на земле. Не жаль себя — немало пожито, немало выпито вина и съедено мяса, немало буйных голов срублено этой вот широкой рукой. Истомилось сердце от жизненных тягот, устала душа под бременем власти, и если вскоре, пусть даже завтра, боги призовут его к себе, он не пожалеет ни о чем и даже, наверно, будет рад встрече с небесными князьями, но одна печаль, одна забота омрачит эту радость — Люльпу, любимая дочь! Как она останется без него? Кто защитит от жадных тянущихся рук этот прекрасный цветок, этот едва распустившийся благоуханный бутон? Боги награждают мужчину силой и храбростью и, стало быть, они дают ему возможность постоять за себя. Женщине боги дают красоту, а красота всегда беззащитна. Вот поэтому красота и сила — добрая сила! — всегда должны быть рядом, но что же делать, если неумолимое время делает его, Выра, все более бессильным? Уходит былая мощь, и место ее занимает непреодолимая тревога за судьбу дочери... |
